Строительство единоверческой церкви в Дунилове

Храмы и некоторые постройки современного Успенского женского монастыря в Дунилове до 1930 г. принадлежали единоверческой церкви. Единоверческий приход в Дунилове был учрежден первым во всей Владимирской губернии.

Наиболее известными источниками информации о дуниловской единоверческой церкви являются «Описание города Шуи»[1] В. Борисова (1851) и «Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирский епархии»[2] (1898). В книге В. Борисова имеются неточности, повторенные позднее некоторыми авторами. Так у В. Борисова отмечено, что каменная холодная Успенская церковь построена в 1819 г.[3] (по факту строительство церкви началось в 1821 г., освящение состоялось в 1831 г.), теплая Покровская – в 1848 г. (строительство велось в 1848-1850 гг., освящение состоялось в 1850 г.). В Историко-статистическом описании данные неточности были исправлены. Материалы владимирского государственного архива дополняют сведения о строительстве этих храмов.

Устройству единоверческого прихода в Дунилове на месте предшествовала трехлетняя (с 1818 по 1821 г.) переписка группы старообрядцев, желающих перейти в единоверие, с церковными властями. Итогом переписки стал указ Синода от 30 апреля 1821 г., дозволяющий перенесение деревянной старообрядческой часовни из Дунилова на место упраздненного в 1764 г. мужского монастыря Воробьевской пустыни с последующим освящением часовни в единоверческую церковь. Помещик Павел Нарышкин уступал под единоверческий приход землю на которой ранее находилась Воробьевская пустынь размером «длиннику 100, а ширину 85 сажен» (приблизительно 213 на 181 м).

Перенесенная на место Воробьевой пустыни из Дунилова деревянная старообрядческая часовня была освящена в единоверческую церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы 31 июля 1821 г. священником Козьмою Васильевым, определенного властями к единоверческой церкви.

Успенская церковь

Вопрос о строительстве в Дунилове каменной единоверческой церкви рядом с деревянной часовней, обращенной в церковь, был одобрен Синодом еще в 1821 г. Предполагалось закончить строительство за три года. Уже 1 марта 1822 года церковный староста Семён Иванович Балин подал во Владимирскую консисторию прошение от прихожан единоверческой церкви на строительство каменной церкви вместе с планом церкви. Поверх прошения С. Балина 1-го мая 1822 года сделана приписка «Как план с фасадом утвержден: то изготовив храмозданную грамоту представить к подписанию». Чертежей церкви в переписке нет и автор проекта церкви неизвестен. Храмозданная грамота на строительство каменной единоверческой церкви Успения Пресвятой Богородицы с приделами Нерукотворного Спаса и Рождества Пресвятой Богородицы была подписана во владимирском архиерейском доме 4 мая 1822 года и выдана Семёну Балину[4].

О завершении строительства каменной Успенской церкви и её полном обеспечении всем необходимым для богослужений говорится в прошении старосты и строителя церкви шуйского купца Семена Ивановича Балина, поданном в феврале 1831 г. епископу Владимирскому и Суздальскому Парфению. Готовность построенной единоверческой церкви к освящению 12 февраля 1831 г. подтвердил благочинный Шуйского уезда – протоиерей села Васильевского Василий Смирнов[5]. К рапорту благочинный приложил опись[6], где, в частности, отметил:

… каменная холодная во имя Успения Богоматери Единоверческая церковь и в трапезе оной два придельные храма, 1-й Нерукотворного образа Господа нашего Иисуса Христа, 2-й Рождества Богоматери, каменной работой и прочей наружной отделкой, согласно утвержденному плану, окончены. Престолы и жертвенники по правилам Св. Отец устроены, и оные как святыми иконами, по древнему православные церкви обычаю искусным мастерством написанными, и в иконостасе, по чину прочих церквей поставленными, так книгами, сосудами церковными, алтарными одеждами, Священноцерковнослужительскими облачениями и всеми принадлежащими к священнослужению вещами, в силу Указных предписаний, довольно снабжены.

Внешний вид церкви о. Василий охарактеризовал следующими словами:

Означенная во имя Успения Богоматери церковь каменная, холодная, с двумя приделами о седми главах и крестах, покрытых железом, с кумполом, фронтонами и колоннами, снаружи вся оштукатурена. Кровля во всей Церкви железная, выкрашенная ярью…Стены алтаря и всей церкви с приделами внутри росписаны в изящном Греческом вкусе весьма приличными из Нового Завета изображениями, в хорошей уборке.

Примечательно, что в алтаре Успенской церкви был образ Богоматери Ченстоховской[7], главной святыни Польши и ряда стран Центральной и Восточной Европы. Составленная благочинным опись указывает на состоятельность церковных вкладчиков и их внимание к обеспечению храма. Резные иконостасы церковных престолов «вызолочены лучшим червонным золотом». Одна плащаница «по алому бархату весьма искусным мастерством шитая златом и серебром; венцы на ней низаны из настоящего жемчугу». Приход был обеспечен большим набором разнообразных церковных одежд (11 воздухов, 36 риз, 16 стихарей, 8 подризников, 10 епитрахилей, 11 орарей и т.д.). Среди богослужебных книг отмечены Устав 1615 г. издания и Апостол 1648 г. издания.

При освящении единоверческой церкви в Дунилове использовались древние антиминсы. Два антиминса были взяты из архиерейской ризницы во Владимире, в третий (без святых мощей), привезенный Семёном Балиным во Владимир, казначеем Владимирского архиерейского дома иеромонахом Дормидонтом были вложены святые мощи.

Дуниловские единоверцы попросили владимирского епископа Парфения дозволить освятить церковь по старинным книгам архимандриту Высоковского единоверческого монастыря Костромской губернии Изосиму (Зосиму)[8]. С этой целью епископ Парфений 25 февраля обратился к костромскому епископу Павлу. В письме владимирский епископ отмечал:

…А как означенная церковь при личном моем обозрении оказалась весьма благолепна по уважению чего благословил я помянутый новоустроенный храм с приделами отцу Архимандриту Изосиму с Благочинным вверенной мне Епархии Протоиереем Василием Смирновым по старопечатным книгам на древних Антиминсах, освятить[9].

О свершившемся освящении Успенской единоверческой церкви доложил благочинный Василий Смирнов (к тому моменту – протоиерей шуйской Крестовоздвиженской церкви):

… каменная церковь вышеупомянутым Отцом Архимандритом Зосимой со мною по старопечатным книгам на древних антиминсах прошедшего сентября 20-го, 21-го и 22-го числа по чиноположению освящена, и по освящении на водружальных крестах о том подписано[10].

Приглашение для освящения дуниловской церкви настоятеля Костромского Высоковского единоверческого монастыря[11], расположенного на значительном удалении от Дунилова (на противоположном берегу Волги на территории другой епархии) свидетельствует о большой значимости данного события для местных прихожан, а также о их высоком материальном достатке.

В книге В. Борисова указано, что Успенская единоверческая церковь получила те же названия престолов, что были и в старину. Исследования, проведенные Н. Малицким, уточняют эти сведения. В середине 18 века в монастырской ограде Воробьевой пустыни находились две деревянные церкви – одноглавая соборная церковь Всемилостивого Спаса с колокольней и теплая Успенская с приделом Святой преподобной мученицы Феодосии[12]. В двух каменных церквях единоверческого прихода имелись следующие престолы: Успения Пресвятой Богородицы, Нерукотворного Спаса и Рождества Пресвятой Богородицы в холодной церкви, а также Покрова Пресвятой Богородицы в теплой церкви. Таким образом из существующих в 18 веке монастырских престолов в единоверческой церкви были возобновлены два – Нерукотворного Спаса и Успения Пресвятой Богородицы. Престол святой преподобной мученицы Феодосии не возобновлялся. Были устроены два новых престола – Рождества Пресвятой Богородицы и Покрова Пресвятой Богородицы[13].

Покровская церковь

Исторически именно Покровская церковь в Дунилове стала первым единоверческим храмом Шуйского уезда и всей Владимирской губернии. С 1821 по 1831 гг. дуниловские единоверцы проводили службы в деревянной Покровской церкви, устроенной из прежней старообрядческой часовни и освященной 31 июля 1821 г. Отмечалось, что деревянная церковь-часовня была достаточно обширной и изначально была построена примерно в 1790-х гг. купцом Семёном Балиным с дозволения помещицы Астафьевой:

Состоящая в селе Дунилове деревянная часовня, построенная не более 30 лет Московским мещанином Балиным, оказалась крепкою и во внутренности довольно просторною, а по тому и к помещению народа в значительном количестве удобна, внутреннее же расположение ея устроено сообразно церкви, как значится по предоставляемому при деле плану[14].

В материалах переписки с Синодом (1818-1821 гг.) изначально шла речь о строительстве рядом с деревянной Покровской церковью новой каменной церкви также во имя Покрова Пресвятой Богородицы15]. Но уже через год в прошении на строительство каменной церкви от 1 марта 1822 года, поданном церковным старостой Семёном Ивановичем Балиным во Владимирскую консисторию, главным престолом указывается Успенский.

Существующая теплая каменная церковь построена вместо деревянной в 1850 г. Прошение на имя архиепископа Владимирского и Суздальского Парфения о строительстве тёплой каменной церкви вместо деревянной подали священник единоверческой Успенской церкви Макарий Панов с церковным старостой крестьянином Петром Алексеевичем Гуськовым в декабре 1846 г.[16] Просители указывали, что на строительство церкви собрано 6000 рублей, из которых 3000 пожертвовано шуйской 1-й гильдии купеческой сестрой Марьей Ивановной Посылиной, 1750 руб. – шуйским купцом 3-й гильдии Яковом Семеновичем Балиным, а также 1250 руб. неизвестными. Также в прошении высказывалась просьба о подготовке указа для сбора доброхотных подаяний и выдаче для этого специальной книги. В переписке упоминается о «прилагаемым при сем фасаду и плану» церкви, но самих чертежей в деле нет. Сообщается о выбранном строителе церкви: «в строители избрали старосту церковного, тогоже села Дунилова крестьянина Петра Алексеева Гуськова; так как он человек честный и в делах постройки примерно сведущий, почему в должности строителя церковного ему быть желаем, в чем и подписуемся»[17].

Среди прихожан, подписавших прошение о строительстве каменной Покровской церкви есть подписи шуйских купцов Якова Семеновича Балина и Федора Ивановича Пряхина, шуйских мещан Антипа Александровича Игумнова и Владимира Александровича Борисова, а также подписи крестьян Дунилова и Введенья – Ивана Белянкина, Артема Голубятникова, Александра Коржавина, Христофора Сольникова, Якима Горева, Викулы Жукова и др.

Строительство и отделка каменной Покровской церкви продолжались около четырех лет. Вряд ли устройство церкви потребовало значительных материальных вложений – сама церковь небольшая и крайне скромная в оформлении. Известно, что старообрядцы очень трепетно относились к старинным иконам и церковным предметам. Поскольку каменная Покровская церковь строилась на месте ранее существующей деревянной можно предположить, что многие иконы и церковные предметы сохранялись прежними, а не изготавливались заново.

Перед освящением церкви благочинным протоиереем шуйской Крестовоздвиженской церкви Василием Смирновым 16 октября 1850 г. была составлена опись церковного имущества[18]. Исторические и художественные свойства перечисленных в ней предметов, не указаны. Можно предположить, что в дуниловской единоверческой церкви находились древние и художественно ценные иконы и предметы церковной утвари, бережно хранимые местными старообрядцами.

Среди икон Покровской церкви упоминаются образ Богоматери «Взыскание погибших» в серебряном венце и медном окладе (в алтаре), икона «О! Всепетая Мати!» в медном позолоченном окладе и ризой из бисера (по левую сторону царских врат), икона Триипостасного Божества (над иконостасом). В трапезной части с правой стороны был образ Богоматери Феодоровской в венце, оплечье и окладе медных посеребренных с убрусом из китайского жемчуга. С левой стороны – образ Смоленской Богоматери в венце, оплечье и окладе медных посеребренных в ризе из бисера.

На горнем месте в Покровской церкви находился образ Христа Спасителя, которым архиепископ Ксенофонт благословил строителя купца Балина[19].

Про главную икону Покровской церкви в описи отмечено:

Образ храмовый Покрова Пресвятой Богоматери, на нем риза настоящего жемчуга, венцы и оклад медные, позлащённые с стразовыми звездами, который переносится и в холодную церковь.

У клиросов стояли две хоругви – одна с изображением Преображения и Святителя Николая, другая – с изображением Введения Богоматери и Архангела Михаила.

В трапезной части Покровской церкви были устроены две изразцовые печи.

Большая часть церковной утвари единоверческого прихода хранилась в более крупной летней церкви:

Поелику холодная по имя Успения Богоматери Единоверческая церковь издавна снабжена ризами, книгами сосудами и всякою принадлежащею к Священнослужению утварью и в отличном виде и довольном количестве: то в потребных случаях оные переноситься имеют для Богослужения в сию вновь устроенную теплую церковь.

Под описью церковного имущества Покровской церкви расписались благочинный шуйской Крестовоздвиженской церкви протоиерей Василий Смирнов, священник Макарий Панов, дьякон Федор Кохомский, пономарь Михаил Фортунатов. Вместо церковного старосты – московского купца Петра Алексеева Гуськова за неумением грамоте приложил руку его сын Иван Петров Гуськов[20].

Техническое освидетельствование построенной Покровской церкви произвел в мае 1850-го года губернский архитектор Никифоров, который отмечал «мною в Мае месяце сего года вновь выстроенная каменная церковь свидетельствована по коему оказалось, что в стенах оной никаких трещин не имеется»[21].

Освящение Покровской церкви 12-го ноября 1850 года на прежнем антиминсе провёл священник единоверческой Благовещенской церкви села Иванова Шуйской округи Косма (Козьма) Орлов вместе с местным священником в присутствии благочинного и прихожан[22].

В 1891 г. в трапезной части Покровской церкви вместо прежних деревянных были устроены каменные своды[23]. Инициатором ремонта стал потомственный почётный гражданин Александр Ассигкритович Балин, проживающий в Дунилове. Проект устройства каменного свода вместе с пояснительной запиской выполнил епархиальный архитектор Н.Д. Корицкий. Для большей прочности было решено сделать каменные своды на рельсах. Предполагалось устроить в притворе, трапезе и алтаре каменные своды по рельсам толщиной в ½ кирпича. «Рельсы будут употреблены новые не бывшие в употреблении по особому заказу (со стальными головками) и известкой в Москве фирмы Готье и К°». Епархиальный архитектор обязался наблюдать за постройкой церковных сводов.

Обеспечение причта

Вопрос отношения дуниловских старообрядцев к церковному причту занимает особое положение. На первых этапах переписки об учреждении единоверческого прихода в Дунилове старообрядцы требовали от Синода исключительно строгих условий для церковного причта. Так они желали, чтобы священник жил при церкви, постоянно служил и не общался со священниками и мирскими Великороссийской церкви, даже своими родственниками. Синод такие требования не поддерживал и в конце концов данный пункт был исключен.

Несмотря на финансовое благополучие дуниловского единоверческого прихода, священник и церковнослужители периодически испытывали нужду (а порой, по словам уроженца Гориц архиепископа Саввы, жили практически в нищете). Они жаловались епархиальным властям, которые не всегда могли оперативно и эффективно изменить ситуацию.

В указе Синода от 30-го апреля 1821-го года дуниловским старообрядцам предписывалось ежегодно выделять на содержание священноцерковнослужителей тысячу рублей. Рекомендовалось внести в сохранную казну московскаго опекунского Совета пять тысяч рублей «для обращения из процентов, оставляя оные там для приращения, по освящении же деревянной церкви и по определении причта… производить оному причту ежегодно по тысяче рублей, предоставя при том усердию и волю их просителей составить по времени… и такой капитал, с котораго могла бы получаться упоминаемая определяемая на содержание причта сумма»[24].

Первый шаг – внесение капитала в пять тысяч рублей в московский опекунский Совет был выполнен шуйским купеческим сыном Диомидом Киселевым. Билет опекунского Совета с указанием об обращении денег в проценты для накопления в пользу священноцерковнослужителей, был представлен 15 июня 1821 года епископу Ксенофонту. Но в дальнейшем, как оказалось по справке, подготовленной благочинным Василием Смирновым в 1832 г., требование о ежегодной выдаче причту тысячи рублей не соблюдалось. В справке, подготовленной благочинным после освящения Успенской церкви в 1831 г., говорилось, что внесенная в опекунский совет сумма «еще не возросла до десяти-тысячного капитала, каковой Составить было предположено». Благочинный докладывал в консисторию 18-го июня 1832 года полученные от церковнослужителей показания[25]:

…села Дунилова Единоверческой церкви Священно-церковно-служители сим показуем, что с того времени, как в 1821-м году устроена и освящена наша Единоверческая церковь и мы определены к отправлению Священнослужения, от прихожан той церкви единовременно ничем снабжаемы не были, а имели содержание от получаемых нами за требы доходов. Но поелику сия сумма для содержания нашего была недостаточна: то видя сие церковный Староста купец Семен Балин, по убеждению нашему, доставлял нам деньгами по двести рублей ежегодно по 1826-й год. А с сего времени не известно почему означенную выдачу денег нам прекратил. В прошедшем 1831-м году в Сентябре оный староста Балин незадолго до кончины своей, позвал нас к себе в дом, для пособия в содержании и для обеспечения на будущее время, доставил нам единовременно девять сот рублей, которые мы получа по частям между собою разделили.

Ранее члены церковного причта отмечали[26]: «число прихожан при церкви нашей, особенно в начале, было весьма незначительно; хотя же с продолжением времени оное и увеличилось, но мы от них доходы получаем недостаточные; пашенной и сенокосной земли при церкви нашей не имеется».

Бедственное положение причта единоверческого прихода, а также такое неординарное событие, как выдача денег церковным старостой Балиным перед своей смертью отмечал в своих автобиографических воспоминаниях уроженец с. Гориц архиепископ Тверской и Кашинский Савва (Тихомиров).

Вслед за Киселевым умер в Дунилове попечитель единоверческой церкви купец С.И. Балин. С его смертью в моей памяти соединяется следующий случай. Ему вверен был прихожанами известный капитал для выдачи ежегодного жалования причту. Между тем, он в течении нескольких лет не выдавал жалование, не смотря на частые ему напоминания. Наконец, когда постигла его болезнь и ему угрожала неизбежная смерть, он решился расстаться с вверенным ему сокровищем. Призвав причт, он выдал ему в раз за несколько лет жалованье. Как теперь помню, зять мой Василий Александрович (Левашев)[27] принес домой в платке целую груду серебряных рублей. Меня заставили пересчитывать, и я насчитал 120 рублей. Такого богатства никогда в доме моего зятя не было[28].

Другой примечательный эпизод из жизни единоверческого прихода, отраженный архиепископом Саввой, связан с работой тейковских живописцев Тимофея и Епифана Медведевых по росписи Успенской единоверческой церкви.

Церковь довольно обширная, высокая и светлая, по стенам и в куполе расписанная живописью, которую производил известный в то время своим искусством мастер, крестьянин села Тейкова, Медведев. Расписание производилось не один год и сопровождалось некоторыми курьезами. Так, во время производства работ, часто посещали церковь попечитель ее Семен Иванович Балин, наемный уставщик крестьянин Харлампий Матвеев и один прихожанин Андрей, слепой физически и столь же слепой ревнитель мнимой старины; и как все эти посетители не редко делали замечания мастеровым, более чем неуместные: то мастеровые, в наказание за это, всех их поместили в аду, при изображении картины Страшного суда.

К началу 20-го столетия материальное положение церковного причта стабилизировалось по сравнению с первыми десятилетиями существования прихода – причт ежегодно получал проценты с причтового капитала (18 750 рублей) в размере 741 руб. 95 коп., а также получал доход от исправления треб и от земли. Члены причта жили в деревянных домах на каменных фундаментах, им принадлежало 2 десятины 1620 квадратных сажень сенокосных угодий (около 2.91 га). На территории прихода в двух корпусах богаделен в 1897 г. призревалось 48 женщин. На содержание богаделен попечителями был выделен капитал в 56 000 рублей и земельные угодья – 56 десятин (около 61 га) с покосом и дровяным лесом[29]. Не исключено, что единоверческий приход в Дунилове при ином стечении обстоятельств мог трансформироваться в монастырь (как произошло с шуйским единоверческим приходом).

Черниховский Д.